Построение государственного капитализма в банковском секторе
Многие эксперты говорят, что, мол, сегодня наблюдается огосударствление банков. Мол, большинство системно значимых банков, включенных в список ЦБ, уже государственные (Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк, Промсвязьбанк, «ФК Открытие», Россельхозбанк). Два российских банка в списке пока частные (Альфа и Московский кредитный банк). Но скоро финансовый регулятор и до них доберется, и они окажутся под Банком России. И в этом списке государственных системно значимых банков впереди всех и с большим отрывом находится Сбербанк. На 1 января 2019 года его активы составили 28,56 трлн, руб., или 30,44% всех активов банковской системы России. Еще более впечатляюще выглядит показатель прибыли. В истекшем году совокупная прибыль всех российских банков была рекордной – 1.345 млрд. руб. В том числе прибыль Сбербанка составила 811,1 млрд, руб., или 60,3% всей прибыли российского банковского сектора.
Нас уверяют, что Сбербанк – государственный банк. Но ведь он – «дочка» своей «мамы». А «мама», т.е. Банк России лишь формально является государственной структурой. Де-факто он не относится к государству. ЦБ, как записано в Конституции (статья 75), действует независимо от органов государственной власти. А для наиболее непонятливых в статье 2 Федерального закона о Центральном банке России прямо записано, что ЦБ не отвечает по обязательствам государства, а государство -по обязательствам ЦБ. Как мы знаем, «мама» не была замечена в симпатиях к стране своего пребывания, т.е. Российской Федерации. Свои активы Центробанк России размещает преимущественно за рубежом – на депозитах иностранных банков и в долговых бумагах иностранных казначейств. А ведь это почти бесплатное кредитование заграницы. Почему же «дочки» будут вести себя иначе? Конечно, они будут, подобно «маме», работать на заграницу.
В Сберегательном банке 50 процентов акционерного капитала плюс 1 акция принадлежит Банку России, остальное – почти исключительно частные акционеры, причем около 40 процентов всего капитала принадлежит нерезидентам. Значит, более 300 млрд. руб. прибыли Сбербанка досталось иностранцам. По нынешнему курсу рубля получается без малого 5 млрд. долл. На фоне прибыльности зарубежных ведущих банков очень хороший результат.
Некоторые эксперты вхождение Банка России в капитал российских банков называют «социалистической тенденцией». Такое мнение ошибочно. Тот процесс, который мы сегодня наблюдаем в банковском секторе России, можно назвать переходом от частнокапиталистического уклада к государственному капитализму. Капитал банков может быть формально государственным, но при этом работать они могут отнюдь не на Россию, а финансовые результаты таких банков незаметно приватизируются бенефициарами как российского, так и иностранного происхождения (тема интересная, особенно для прокуратуры, следственного комитета и Росфинмониторинга).
Как остановить банковский разбой?
Вот такая бандитская и паразитическая схема под вывеской «оздоровление банковской системы» задумана в Банке России. «Бессмертие» «Юпитеров» российского банковского мира будет обеспечиваться за счет народа (инфляция в результате использования «печатного станка» Центробанка) и уничтожения рядовых банков. А также путем расчленения предприятий российской экономики на куски, называемые «хорошими активами» и «плохими активами».
Надо отдавать себе отчет, что в экономике, где всем заправляет независимый от государства Центробанк, предприятия реального сектора не воспринимаются как средство, обеспечивающее рост валового внутреннего продукта и, тем более, рост благосостояния народа. Для банков – они лишь объекты поглощений и предметы спекуляций. Большинство банков паразитировали и продолжают паразитировать на теле едва живой российской экономики. Если они сумеют доесть это тело, то наступит смерть и этих банковских паразитов. Вот такой невеселый сценарий развития событий рождается в моей голове после торжественных реляций Банка России о том, что оздоровление банковской системы близится к успешному завершению.
Остановить этот убийственный процесс может только радикальная банковская реформа. Наподобие той, которая проводилась в СССР в конце 1920-начале 1930-х годов. Тогда удалось остановить нараставшую в банковской системе энтропию и подготовить страну к началу индустриализации.
«Печатный станок» банка россии помогает осуществить «налоговый маневр»
В любом учебнике по экономике можно прочитать, что в случае возникновения дефицита государственного бюджета (превышение расходов над доходами) государство закрывает возникающую «дыру» с помощью займов (внутренних или внешних). Один из вариантов затыкания бюджетной «дыры» – размещение долговых бумаг государства у своего Центробанка. Последний приобретает такие бумаги с помощью денег, создаваемых с помощью «печатного станка». Это так называемая «необеспеченная» денежная эмиссия, которая создает инфляцию.
В текущем десятилетии российский бюджет был в основном дефицитным. Величина дефицита составила (% ВВП): 2012 г. – 0,02; 2013 г. – 0,5; 2014 г. – 0,5; 2015 г. -2,6; 2016 г. – 3,5; 2017 г. – 1,4. И лишь в прошлом году бюджет был сведен с профицитом, превышение доходов над расходами составило 2,7% ВВП. Дефициты бюджетов безусловно подпитывали инфляцию в стране. С 2013 года Банк России объявил, что отныне главной целью его денежно-кредитной политики становится «таргетирование инфляции» (хотя в статье 75 Конституции РФ записано, что таковой целью является «защита и обеспечение устойчивости рубля»).
Любой добросовестный студент экономического вуза сказал бы, что самым простым и очевидным способом преодоления инфляции является ликвидация дефицита государственного бюджета. С этой точки зрения борьба с инфляцией в России выглядит, мягко говоря, странно. Начать надо с того, что дефициты государственного бюджета, фиксировавшиеся в 2012-2017 гг., являются искусственными. Ведь в стране в этот период было два гигантских фонда, которые находились в ведении Минфина, – Резервный фонд и Фонд национального благосостояния (ФНБ). В 2012 году остатки ФНБ, например, составляли в среднем около 4,0 % ВВП, а остатки Резервного фонда – 3,1 %. В 2017 году эти показатели были соответственно равны примерно 4,7% и 1,1%. Самым очевидным способом поставить точку на инфляции было закрытие дефицита бюджета с помощью денег указанных фондов. Это мог и должен был сделать Минфин. Так, в 2017 году средств в обоих фондах было в 4 с лишним раза больше, чем бюджетная «дыра». Но вместо простого и очевидного решения проблемы, для которого не очень даже нужен был Центробанк, последний взял проблему на себя и с увлечением занялся «таргетированием инфляции». Самый настоящий спектакль. Но спектакль не безобидный. Центробанк включал «печатный станок» для закрытия бюджетной «дыры» и одновременно стал изымал «лишние» деньги из обращения. Это похоже на то, как если бы водитель автомобиля одновременно нажимал на педали газа и тормоза. Инфляция никуда не уходила, но при этом происходило удушение российской экономики. До сих пор не могу понять: или А. Силуанов и Э. Набиуллина были двоечниками по экономике, или же они все прекрасно понимают и сознательно уничтожают российскую экономику? Интересно, сколько еще этот тандем, называемый «денежными властями», будет продолжать этот изуверский эксперимент над российской экономикой? Видимо до тех пор, пока от некогда большого и прочного дома останется одно пепелище.
О том, что российская экономика хронически задыхается от безденежья, свидетельствует коэффициент монетизации экономики, который представляет собой отношение величины денежной массы (денежный агрегат М2, представляющий собой сумму наличных и безналичных денег) к ВВП страны, выражаемое в процентах. Чтобы экономика не «задыхалась», нужно, чтобы коэффициент монетизации был не менее 50%. По данным МВФ, среднемировой коэффициент монетизации в середине текущего десятилетия составлял 125%, в экономически развитых странах был выше 150% [60] . А в таких странах как Китай, Япония, Нидерланды и некоторых других – свыше 200%. А в России? В нулевые годы коэффициент был ниже 30%, сейчас колеблется в диапазоне от 40 до 45%. Достаточно много интересных зарубежных и российских исследований, показывающих почти 100-процентную корреляцию между показателями монетизации экономики и темпами экономического роста [61] . Нет никаких сомнений, что педаль тормоза российской экономики находится у Центробанка, управляющего денежной массой. А Минфин Центробанку в этом преступном деле подыгрывает.